0+

Таинственность, как туман, расстилалась над Замоскворечьем; сквозь этот туман, правда, доносились до нас кое-какие слухи об этом Замоскворечье, но они так сбивчивы, неясны и, можно сказать, неправдоподобны...

Александр Островский. Записки замоскворецкого жителя

За прошедшие с момента публикации этих строк почти два столетия жизнь

Замоскворечья была, кажется, давно уже разгадана историками и краеведами,
поэтами и писателями. Однако среди разноцветных церквей и кварталов
новостроек до сих пор еще встречаются дома, подобные упомянутому у
Островского: «…за Москвой-рекой есть дом каменный и каменным забором
обнесен; только кто в нем живет, этого никто в мире не знает». Биография
усадьбы в 1-м Казачьем переулке, где разместилась выставка «Все на показ?»,
похожа на биографию самого Замоскворечья, «дворянские гнезда» которого
уступали в XIX столетии насиженные места новым обитателям, прежде всего
представителям московского купечества, не только способствовавшего
превращению древней столицы, как утверждал Виссарион Белинский, в «город
торговый, промышленный, мануфактурный», но ставшего новой просвещенной
«знатью», внесшей неоценимый вклад в развитие российской культуры.

Согласно историческим справкам, дом в 1-м Казачьем переулке — один

из немногих памятников, не каменных, но деревянных, уцелевших как в
поглотившем половину Москвы пожаре 1812 года, так и в эпоху радикальных
перемен прошлого столетия. Сооруженный в конце XVIII века по заказу семьи
дворян Позняковых, он представляет собой характерный для Москвы образец
классицистической постройки, скрывающей богато оформленные интерьеры
парадных залов за сдержанной внешней архитектурой здания. В пожаре 1812
года часть усадебных строений пострадала, но в 1814-м новые владельцы
помещики Новиковы заменили погоревшую кровлю на главном здании и
отремонтировали поврежденные огнем флигели. В 1860-м году хозяином
усадьбы значится уже представитель знаменитой купеческой династии —
Александр Васильевич Лепешкин, а в конце XIX века в ней поселилась семья
Персиц. Потомок старинного раввинского рода Зелик Персиц, купец 1-й
гильдии, удостоенный высокого звания почетного гражданина Москвы, был
выдающимся предпринимателем и фабрикантом, владельцем маслобойных и
ткацких предприятий, основателем существующего до настоящего времени
завода «Салолин» в Нижнем Новгороде, смелым экспериментатором,
развивавшим на своих производствах передовые методы по нефтеперегонной и
химической переработке. Приобретя в 1890-х годах усадьбу, которая включала
в себя не только несколько строений, но и обширный сад, Персицы поселились
в главном доме, сохранив декор парадных залов с живописным плафоном,
украшенным парящими на фоне небес веселыми путти, и замыкающей
анфиладу «охотничьей» комнаты с расположенными в верхних углах
скульптурными головами оленей. Единственной поправкой в интерьер стала
включенная в изящные рельефы монограмма в виде заглавной буквы фамилии
новых владельцев, в одном из пространств начертанная латиницей, в другом —
на иврите. Гораздо более радикальным среди нововведений Персица стала
перестройка одной из комнат на первом этаже, названной в документах
кабинетом, но более похожей на домашнюю синагогу с богатыми, многократно
повторенными рельефными композициями, образованными символическими
атрибутами иудаизма. Помимо заслуг в области развития промышленности и
торгового дела, глава семьи Зелик Персиц был серьезным коллекционером и
библиофилом, его богатое собрание насчитывало тысячи редких средневековых
книг. После революции семья, владевшая множеством домов, магазинов и
складов в Москве, эмигрировала из Советской России, а в усадьбе разместились
различные учреждения. Главный особняк занял сначала детский дом, затем
районный отдел образования, а жилые комнаты первого и второго этажа были
превращены в коммунальные квартиры. Парадные залы, как ни удивительно,
сохранили дореволюционный декор, правда, пострадавший в результате
многократной грубой «реставрации», первые опыты которой относились еще к
1980-м годам. А вот сменившие множество обитателей бывшие жилые комнаты
утратили не только все следы старой обстановки, но и деревянные перекрытия.

Удивительная и не до конца разгаданная история метаморфоз, которые

претерпела усадьба, побудила участников выставки к созданию новых
«декораций» и «реконструкций», в которых подлинные документы переплелись
с изобретательными мистификациями. Купеческий характер Замоскворечья
отразили обретшие новый облик атрибуты «московской провинции», напоминавшие о главном занятии его обитателей — торговле разнообразными товарами. Судьба последних частных владельцев дома послужила основой для поэтических инсталляций, обращенных к интереснейшим и пронзительным ее страницам. Выставка построена как своего рода палимпсест из множества пластов, в которых попытки оживить память о реальных событиях переплетаются с мифами о «таинственной стране» за Москвой-рекой, частные истории — с размышлениями о социальных трансформациях, театрализованные инсталляции — с историческими артефактами, напоминающими о быте людей, живших когда-то в домах «за каменным забором». Вопрос, стоящий в названии выставки, намекает на то, что в этом проекте отразилась как жизнь обитателей Замоскворечья, известных своими общественными деяниями и оберегавших частную жизнь от посторонних взглядов, так и характер самого дома, парадные залы которого по-прежнему демонстрируют «все на показ», а бывшие жилые пространства, утратившие внешние следы памяти, побуждают к сочинению
новых историй.

ОТ КУРАТОРОВ

ХУДОЖНИКИ

Информационные партнеры